Российская разведка организовала кампанию по запугиванию бельгийских политиков и высокопоставленных руководителей финансовых организаций с целью предотвратить использование многомиллиардных активов Банка России для поддержки Украины. Об этом пишет The Guardian со ссылкой на представителей европейских разведагентств и служб безопасности.
Как утверждает издание, кампания по запугиванию была направлена против руководства Бельгии и ключевых лиц депозитария Euroclear, где хранятся 185 из 210 миллиардов евро замороженных российских активов. Так, угрозы были направлены в адрес гендиректора Euroclear Валери Урбен, говорится в публикации.
В какой форме поступали угрозы в адрес бельгийских чиновников, и кто конкретно их предъявлял, источники The Guardian не уточняют. При этом они не сомневаются, что ответственность за эти действия лежит на российской разведке.
«Они определенно использовали тактику запугивания», — сказал один из собеседников издания.
В пресс-службе Euroclear отказались комментировать информацию The Guardian, отметив, что «любые потенциальные угрозы рассматриваются в приоритетном порядке и тщательно расследуются, зачастую при поддержке соответствующих органов».
С 18 по 19 декабря в Брюсселе пройдет саммит ЕС, на котором будет обсуждаться тема финансирования Украины в ближайшие два года. В частности, на нем будет затронута тема использования замороженных российских активов. Известно, что против выдачи «репарационного кредита» Украине выступают Бельгия, Венгрия, Словакия, Италия, Болгария и Мальта.
12 декабря правительства стран ЕС договорились бессрочно заморозить хранящиеся в Европе активы Банка России на сумму в 210 миллиардов евро. Как отмечает Reuters, это решение устраняет риск наложения вето на их использование в интересах Украины.
Кроме этого, 12 декабря Банк России объявил, что подаст иск в Арбитражный суд Москвы к депозитарию Euroclear. Регулятор отметил, что механизмы «прямого или косвенного использования» его активов — «незаконные, противоречащие международному праву, в том числе нарушающие принципы суверенного иммунитета активов».
15 декабря иск против Euroclear поступил в Арбитражный суд Москвы. По данным РБК, общая сумма претензий к бельгийскому депозитарию составляет около 196 миллиардов евро. Сегодня в ЦБ заявили, что намерены взыскивать в российском арбитражном суде убытки с европейских банков из-за блокировки своих средств.

Утром 16 декабря произошло нападение на Успенскую среднюю общеобразовательную школе в Одинцово. Ученик девятого класса Тимофей К., вооруженный ножом и перцовым баллоном, без труда обезвредил охранника, не имевшего никаких средств защиты, и стал ходить по зданию. По данным телеграм-канала «База» он якобы искал конкретного педагога — учительницу математики Марию Дмитриевну.
Встретив вооруженного Тимофея, классный руководитель Алина Файзуллаева стала спешно спасать своих учеников, заводя их в класс. Один из них — 10-летний Комилжон — растерялся и побежал к лестнице, где его догнал, а затем зарезал нападавший. Вскоре на место прибыли экстренные службы. Им удалось схватить Тимофея К. живым и освободить заложника, с которым он забаррикадировался в одном из кабинетов.
Спустя несколько часов о трагедии решил высказаться блогер Александр Невзоров, известный своими эпатажными заявлениями. В своем телеграм-канале он опубликовал кадры, на которых видно мать погибшего ребенка, и посоветовал подписчикам онлайн-школу «без ваты, расистов, путинистов и прочей мерзости»:
«Мать убитого мальчика мечется у школы в поисках своего сына. Она еще не знает, что именно ее ребенок убит.
Охранник, который не проверил наличие ножа у убийцы, ранен и доставлен в больницу. Некоторые считают это вполне этичным, но скажем еще раз. Запирать ребенка в насильно созданный кем-то социум нельзя. Лучше выбрать онлайн-школу.
В одной из лучших онлайн-школ Британского образования LEO мест нет, но, возможно, они появятся к Новому году. Пишите и спрашивайте. Есть русско- и украиноязычные менеджеры: https://www.leo-school.uk.
В этой школе нет ваты, расистов, путинистов и прочей мерзости, а первые выпускники уже учатся в Оксфорде и Кембридже.
И да, в эту школу не придешь ни с ножом, ни с гранатой», — написал Невзоров.
Оригинальный пост увидели почти четыреста тысяч человек. Однако позже автор телеграм-канала отредактировал пост и удалил ссылку на конкретное заведение, оставив только общий посыл: лучше выбрать онлайн-школу.
«Новая-Европа» обратилась в Leo School за комментариями. 17 декабря администрация школы сообщила нам, что «не размещала, не заказывала, не одобряла и не координировала какую-либо рекламную или промо-деятельность в телеграм-канале Александра Невзорова или на любых других личных платформах в связи с трагической гибелью ребенка». В школе подчеркнули, что между ними и Невзоровым (или членами его семьи) нет никаких коммерческих, рекламных или партнерских отношений. „
«Упомянутая вами публикация была размещена исключительно по личной инициативе частного лица, без ведома, согласия или участия нашей школы.
Мы считаем использование трагических событий, связанных с насилием или смертью ребенка, в любых формах продвижения образовательных услуг неэтичным и неприемлемым», — говорилось в письме.
Представители школы «выразили искренние соболезнования всем, кого затронули упомянутые трагические события», и сообщили, что попросили Невзорова удалить любые ссылки на их школу и «предприняли шаги, чтобы публично дистанцироваться» от публикации. Обновление 18.12

Жена публициста Лидия Невзорова значится одним из двух крупных совладельцев школы Leo School, обнаружил телеграм-канал ЧТД в британском реестре юридических лиц.
«Сколько-нибудь крупным этот бизнес назвать сложно: британским регуляторам Leo School отчитывается о нуле штатных сотрудников и не раскрывает подробные финансовые показатели как раз потому, что по местным законам является маленькой компанией, освобожденной от полноценной отчетности», — отмечает ЧТД.
Согласно данным в реестре, Невзорова является совладельцем школы с момента ее основания в 2022-м. Именно в этом году, как «Новая-Европа» рассказывает ниже, публицист начал рекламировать образовательное учреждение.
Подобное происходит не впервые: сам Невзоров, видимо, «бесплатно» рекламирует онлайн-школу в течение нескольких лет. Как обнаружила «Новая-Европа», Невзоров c 2022 года оставляет ссылку на сайт Leo school под своими видео на ютубе, в том числе и под тем, которое вышло 17 декабря. Он публиковал ссылку не менее 700 раз и неоднократно рекламировал школу в отдельных постах. При этом в Leo school не могут объяснить, почему это происходит: «Как образовательное учреждение, школа LEO не контролирует, не управляет и не влияет на упоминания, ссылки или отсылки, размещаемые частными лицами на их личных платформах, и не комментирует мотивы таких упоминаний», — пояснили нам.
В сентябре 2024 года Невзоров уже публиковал подобную «рекламу на крови». Он продвигал ту же самую Leo School на фоне слингшутинга в Джорджии, в результате которой погибли четыре человека. После бурной реакции подписчиков пост был отредактирован, появились следующие пояснения:
«Школа LEO не заказывала рекламу (!) и Невзоров не писал этот пост. Успокойтесь. Ответственность лежит на менеджере канала, который руководствовался исключительно хорошими побуждениями».
Сам Невзоров прокомментировал ситуацию только через год. В интервью Юрию Дудю он заявил, что считает публикацию абсолютно уместной: «Вообще школа не заказывала [этот пост], но вот эта, максимально агрессивная и всё равно, по-любому, остроумная форма рекламы является, с моей точки зрения, наилучшей и наиболее доходчивой», — сказал он.

Россияне все чаще стали жаловаться на блокировки доступа к порталу «Госуслуг» на 72 часа из-за «попытки подозрительного входа». Об этом пишут «Хабр», телеграм-каналы «Новости Москвы» и «Эксплойт».
СМИ со ссылкой на пользователей отмечают, что их учетные записи были заблокированы при включенном VPN или попытках входа за пределами России.
В сообщении «Госуслуг» говорится, что если заблокированный пользователь хочет восстановить доступ к порталу, ему необходимо создать цифровой ID в мессенджере Max или обратиться со СНИЛСом в МФЦ.
По данным СМИ, функционал «Госуслуг» может быть ограничен как частично, так и полностью. Такие блокировки происходили и ранее, однако в последнее время подобные случаи участились.
Кроме этого, «Вёрстка» заметила, что у пользователей «Госуслуг» пропала возможность подписать документы через «Госключ» без установки мессенджера Max.
Ранее россияне должны были загрузить документы на сайт «Госуслуг», указать их категорию и отправить на подпись в «Госключ». Сейчас же все документы можно отправить только в Max. В поддержке сервиса заявили, что другого способа подписать файлы сейчас нет.

Савеловский районный суд Москвы оштрафовал журналистов Ольгу Бычкову и Алексея Кузнецова на десять тысяч рублей каждого по протоколу об участии в деятельности «нежелательной» организации (ст. 20.33 КоАП). Об этом сообщила «Медиазона».
Журналистам вменили участие в признанной «нежелательной» немецкой компании Radio Echo GmbH, которая была создана бывшим заместителем главного редактора радио «Эхо Москвы» Максимом Курниковым. Ей принадлежит сайт «Эхо», который публиковал все эфиры ютуб-канала «Живой гвоздь».
Ведущие свою вину не признали. Представлявший их в суде адвокат Калой Ахильгов просил приобщить к материалам дела письма Бычковой и Кузнецова в адрес «Эха», в которых журналисты просили удалить их эфиры с сайта, а также жалобы в Генпрокуратуру и Роскомнадзор из-за размещения персональных данных без согласия.
Ахильгов ссылался на то, что ведущие не сотрудничают с «Эхом», а их эфиры находились в открытом доступе, так что использовать их могли любые третьи лица. Адвокат попросил суд не наказывать своих доверителей за действия неизвестных им лиц и прекратить производство по делу.
В обоих случаях прокурор попросил не назначать журналистам максимальную сумму штрафа, так как эфиры были удалены с сайта «Эха».
Бывший главный редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов рассказывал, что протоколы об участии в деятельности «нежелательной организации» были составлены на восьмерых ведущих «Живого гвоздя». По его словам, записи попадали на сайт «Эха» без согласования с ведущими, и после составления протоколов те попросили их удалить.

Основатель сервиса доставки igooods Григорий Кунис, приговоренный к штрафу в 350 тысяч рублей по делу о донатах ФБК, покинул Россию. Об этом сам предприниматель рассказал на своей странице в фейсбуке.
Кунис пояснил, что в пятницу, 12 декабря, прокуратура подала апелляцию на его приговор, назвав его несправедливым и слишком мягким. Обвинение потребовало назначить предпринимателю шесть лет лишения свободы.
«Назначенное наказание не будет служить исправлению осужденного и предупреждению совершения им новых преступлений, оставит у него чувство безнаказанности, в связи с чем его исправление возможно только при реальном отбывании наказания в виде лишения свободы», — процитировал прокуратуру Кунис.
Предприниматель рассказал, что находится в Вильнюсе. «Я не стал искушать судьбу и покинул Россию. Видимо, навсегда. Родина отпустила меня с небольшим рюкзачком, куда поместился ноутбук, пара сменного белья, одна книга (Стейнбек) и гигиена. Я не серчаю на нее. Ведь отпустила же», — отметил Кунис.
Петроградский районный суд Санкт-Петербурга 8 декабря приговорил Григория Куниса к штрафу в 350 тысяч рублей по делу о донатах ФБК (ч. 1 ст. 282.3 УК).
Прокурор требовал приговорить предпринимателя к шести годам колонии. По версии обвинения, предприниматель не позднее 5 февраля 2022 года отправил 3500 рублей на счет ФБК заведомо зная, что организация ликвидирована в связи с осуществлением «экстремистской» деятельности.
Сам Кунис признал вину и отметил, что всегда «ориентировался на социально значимые проекты». Он говорил, что переводил деньги структурам Алексея Навального, потому что ему нравились антикоррупционные расследования.
Куниса задержали в июле. Адвокат отмечал, что у его подзащитного есть проблемы со здоровьем, и ему нужно соблюдать строгую диету.
В прошлом Григорий Кунис был издателем газеты «Мой район». В 2015 году он совместно с братом Дмитрием основал igooods — первый в России сервис доставки продуктов из гипермаркетов до двери.

Российский вратарь Матвей Сафонов стал первым в истории, кто смог отразить четыре пенальти подряд в серии на турнире Международной федерации футбола (ФИФА). Об этом сообщил «Матч.тв».
Россиянин участвовал в составе клуба «Пари Сен-Жермен» в матче против «Фламенго» в финале Межконтинентального кубка ФИФА. Основное и дополнительное время игры завершилось со счетом 1:1.
В серии послематчевых пенальти Сафонов отразил четыре удара подряд. Серия 11‑метровых завершилась со счетом 2:1 в пользу «Пари Сен-Жермен». Клуб впервые в своей истории стал обладателем Межконтинентального кубка.

Под занавес 2025 года лидерам стран Евросоюза выпала непростая задача: поставить точку в многомесячных дискуссиях о том, можно ли использовать для поддержки Украины замороженные российские активы. Разногласия в объединении — и так давно не монолитном — в этот раз оказались особенно сильными и принципиальными. Большинство стран ЕС выступили за использование активов (а это не менее 210 млрд евро) «в решающий момент европейской истории». Как утверждал, например, канцлер ФРГ Фридрих Мерц, такой решительный шаг показал бы Москве, что продолжение войны против Украины бессмысленно. Между тем, власти Бельгии возглавили противоположный лагерь, опасаясь катастрофических последствий как для себя лично, так и для всей финансовой системы ЕС. Доля истины в этом, действительно, есть: согласно устоявшимся нормам, суверенные активы центральных банков защищены от изъятия иностранными государствами. Однако в Еврокомиссии утверждают, что разработанная ими схема учитывает и минимизирует все возможные риски.
Сложно, но нужно
Изначально финальная встреча лидеров 27 стран ЕС в 2025 году должна была уместиться — как это часто и бывает — в один день. Позднее были объявлены официальные даты саммита: 18–19 декабря. При этом глава Европейского совета Антониу Кошта предупредил, что встреча может затянуться даже на три дня. Причина — сложность вопроса с замороженными российскими активами, который европейские лидеры пытались решить весь год, но так ни до чего и не договорились.
Из заявлений, звучавших перед началом работы на высшем уровне в Брюсселе, следовало: согласовать консенсусное решение, конечно, возможно, но это будет сродни рождественскому чуду. «Это сложно, потому что у нас 27 государств-членов и 27 демократий​​​. Именно поэтому решения, которые мы принимаем, как правило, даются с большим трудом», — заявила, например, глава европейской дипломатии Кайя Каллас.
Откровеннее остальных высказался 15 декабря премьер Польши Дональд Туск. Европейцы, сказал он, по-прежнему находятся «на расстоянии световых лет» до момента начала использования российских активов для восстановления Украины или оказания ей военной поддержки. При этом он предположил, что на саммите «до каких-то принципиальных решений по этому вопросу» дело может и не дойти.
Между тем, представители руководства ЕС не раз заверяли: декабрьский саммит – ключевой и решающий. Это же, среди прочих, дал понять и канцлер ФРГ Фридрих Мерц, заявивший на днях: если к консенсусу сейчас прийти не удастся, «способность Европейского союза действовать будет серьезно подорвана на годы — если не на более длительный срок». „
«Мы покажем миру, что в столь решающий момент нашей истории не способны выступить единым фронтом и действовать, защищая собственный политический порядок на европейском континенте», — пояснил он важность отнюдь не рядового мероприятия.
О частном и государственном
После начала полномасштабного вторжения России в Украину страны ЕС и G7, а также их союзники заморозили разнообразные — как частные, так и государственные — российские активы: банковские счета, ценные бумаги, яхты, недвижимость и так далее.
Оценки их общей стоимости разнятся, но, по одной из версий, речь идет как минимум о 335 млрд долларов. Как отмечал научный сотрудник Центра анализа европейской политики (CEPA) Александр Коляндр, судьба этих денег неодинакова: часть остается замороженной, часть была конфискована за нарушение санкционных режимов, а часть переведена России или обменена на активы в РФ.
При этом частные активы — это проблема второго плана. „
Основная часть замороженных средств — это активы Банка России, и именно вокруг их судьбы в ЕС уже не первый месяц идут ожесточенные дискуссии.
Считается, что в ЕС заморожено не менее 210 млрд евро, принадлежащих Банку России. Подавляющая часть этих денег — около 193 млрд евро — хранится в Euroclear, зарегистрированном в Бельгии международном депозитарии и клиринговом центре. Несравнимо меньшие средства лежат в депозитариях нескольких других стран ЕС — Франции, Люксембурга, Германии, Швеции, Кипра.
Часть денег заморожена в государствах, не входящих в Евросоюз, — в частности, в Великобритании (25 млрд фунтов стерлингов, или почти 29 млрд евро), Швейцарии (7,45 млрд швейцарских франков, или 8 млрд евро), Японии (около 25–30 млрд евро), Канаде (15 млрд евро), США (5 млрд долларов, или 4,3 млрд евро). Как отмечалось в аналитическом обзоре от Европарламента, определить точный объем активов в каждой юрисдикции и конкретную общую сумму невозможно из-за отсутствия четкой официальной информации.
Процентов мало
До сих пор речь шла лишь об использовании процентов, которые набегают при хранении замороженных российских активов на европейских счетах. Изначально большая часть средств Банка России была вложена в облигации, которые приносили купонный доход и постепенно погашались. До 2022 года доходы перечислялись на счет Банка России и реинвестировались. Но теперь РФ не может распоряжаться этими деньгами, они лежат на заблокированном счете, при этом принося процентный доход. В 2024 году только в Euroclear он составил 6,9 млрд евро.
Правительство Бельгии получает 25% этих экстраординарных доходов, направляя деньги на поддержку Украины. Кроме того, в мае 2024 года Совет Евросоюза — один из двух законодательных органов ЕС — потребовал от крупных центральных депозитариев ценных бумаг, таких как Euroclear, передавать оставшиеся процентные доходы в Европейский фонд для Украины. Euroclear осуществил первый платеж в размере более 1,5 млрд долларов в июле 2024 года и второй платеж — в размере 2 млрд евро — в марте 2025-го.
Но для полномасштабной поддержки Украины этого явно недостаточно. „
В Еврокомиссии подсчитали, что в 2026–2027 годах бюджету Украины потребуется 135,7 млрд евро внешней помощи, включая 83,4 млрд на военные нужды.
А журнал The Economist в октябре подсчитал, что для ведения боевых действий в течение следующих четырех лет (2026–2029 годы) Украине нужно еще около $389 млрд как в виде прямого финансирования, так и в форме поставок вооружений. Это позволит стране поддерживать экономику и армию.
Президент Украины Владимир Зеленский давно выступает за выплату Россией репараций Украине и считает использование замороженных российских активов необходимым шагом, который позволил бы изменить ход войны. Более того, он говорил о невозможности выживания Украины без такой внешней поддержки.
Помимо прочего, речь бы шла и о значимом символическом жесте со стороны Запада: как отмечало украинское издание UNIAN, в таком случае «Владимир Путин стал бы первым агрессором в истории, которого бы заставили профинансировать сопротивление собственной агрессии».
Ни разморозить, ни изъять
Между тем, согласно нормам международного права, государственная собственность, как правило, защищена от «мер принуждения» — таких как изъятие или экспроприация. Показательно, например, принятое в 2012 году Международным судом ООН решение о том, что Италия нарушила законодательные нормы, допустив рассмотрение в судах требований к Германии о компенсациях за преступления Второй мировой войны и попытавшись арестовать немецкое государственное имущество. Суд напомнил: активы государств находятся под особой защитой от подобных мер принудительного исполнения.
Конечно, само по себе использование суверенных активов агрессоров — дело не уникальное. Но есть два ключевых отличия нынешней ситуации от предыдущих. Во-первых, ЕС и Запад в целом официально не находятся в состоянии войны с Россией. Во-вторых, боевые действия продолжаются, и на горизонте не видно ни мирного договора, ни перспектив соответствующей резолюции Совбеза ООН (там, напомним, РФ обладает правом вето).
«Ни разу в истории обездвиженные суверенные активы не были “перепрофилированы” во время продолжающейся войны, — обращал на это внимание премьер-министр Бельгии Барт де Вевер. — Такие активы были предметом решений в ходе послевоенного урегулирования, обычно в контексте военных репараций проигравшей стороны». Так, иракские активы, замороженные после вторжения в Кувейт в 1990 году, были направлены на компенсации пострадавшим только после войны, и это стало следствием решения ООН. Схожим образом союзники распоряжались германскими активами после Второй мировой войны.
Конкуренция планов
Поэтому в Брюсселе и Вашингтоне уже не первый месяц думают над возможными вариантами использования российских средств без нарушения норм и принципов права. Первый шаг сделали США. В первоначальном мирном плане, который Соединенные Штаты представили в середине ноября, был пункт об использовании $100 млрд российских активов для восстановления Украины. Согласно документу, Вашингтон должен был получить 50% прибыли от этого, а Европе предлагалось добавить еще $100 млрд, чтобы увеличить объем инвестиций в экономику Украины. Остальные замороженные российские активы предназначались для двусторонних проектов РФ и США. По словам собеседников Politico, эта инициатива вызвала возмущение среди европейских чиновников, и позднее, как сообщило агентство Bloomberg, пункт об использовании российских активов был исключен из мирного плана.
«Американцы говорят: оставьте эти российские активы в покое, потому что трудно садиться за стол переговоров с Путиным и говорить: “Давайте найдем компромисс, но мы забираем ваши деньги”», — пересказывал позицию администрации Дональда Трампа Дональд Туск. И констатировал, что «трудно говорить о единой европейско-американской позиции по этому вопросу».
Предложение ЕС было обнародовано 3 декабря. „
Оно подразумевало два возможных варианта, которые, по словам главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен, позволили бы покрыть примерно две трети потребностей Украины на 2026–2027 годы (90 млрд евро из 135,7 млрд).
Одно из решений предусматривает выпуск общеевропейских еврооблигаций — как раз на 90 млрд евро. Как поясняла фон дер Ляйен, речь идет о «привлечении средств на рынках капитала с использованием бюджета ЕС в качестве гарантии и передаче этого капитала Украине в виде займа». Такое решение должно было бы быть принято единогласным решением государств-членов. Однако быстро выяснилось, что идея, вероятно, нежизнеспособна: как сообщило издание Politico, против выпуска еврооблигаций выступила Венгрия.
Между тем, проблемы сразу возникли и с основным предложением Еврокомиссии — «репарационным кредитом». План предполагал, что ЕС подпишет контракт с Euroclear на предоставление Украине беспроцентного кредита (в основном, для закупок вооружений) под залог этих средств. А после окончания войны Украина должна будет вернуть эти деньги, используя репарации.
Уловка 122
Выплата Москвой репараций — ключевой элемент плана и, одновременно с этим, самая ненадежная его часть. Кроме того, вся конструкция базировалась на том, что санкции против РФ продолжают действовать, а значит, она не может пока претендовать на замороженные средства. Проблема в том, что санкции продлеваются каждые шесть месяцев, и уже не раз дискуссии на этот счет выходили крайне напряженными. Так, Словакия и Венгрии многократно грозились помешать продлению ограничительных мер, но в последний момент уступали под натиском большинства. Однако никто не даст гарантий того, что в один момент они не решат идти до конца.
Понимая это, европейские чиновники стали искать способы нейтрализации угрозы. И в итоге обратились к положению статьи 122 Договора о ЕС, которое позволяет правительствам принимать решения «в духе солидарности между государствами-членами в отношении мер, соответствующих экономической ситуации». „
Проще говоря, в крайних случаях для принятия решений достаточно квалифицированного большинства (15 из 27 государств, представляющих не менее 65% населения блока), а не консенсуса.
Этот механизм ранее использовался для реагирования на долговой кризис еврозоны и пандемию COVID-19. Но никогда он не применялся к вопросам, пересекающимся с общей внешней и оборонной политикой, решения по которой принимаются единогласно. Между тем, в Еврокомиссии не раз утверждали: российская агрессия привела к «серьезным экономическим последствиям», выразившимся в «перебоях в поставках, повышенной неопределенности, увеличении премии за риск, снижении инвестиций и потребительских расходов», так что использование статьи 122 оправдано.
На основании этого и было принято решение о задействовании упомянутого в Договоре правила. Большинство стран ЕС, не приняв во внимание возражения меньшинства, решили, что продлевать блокировку российских активов в ЕС каждые полгода не имеет смысла: они будут заблокированы бессрочно. Вернее, до тех пор, пока Россия не выплатит Украине репарации за весь причиненный ущерб и пока «сохраняется риск ухудшения экономической ситуации в ЕС».
Бельгийские условия
Квалифицированного большинства, по утверждению Урсулы фон дер Ляйен, достаточно и для одобрения плана с «репарационным кредитом». Но это было бы чревато еще более сильным ударом по европейскому единству. И речь не столько о позиции Венгрии с ее неизменным «особым мнением» насчет отношений с РФ и Украиной. С самого начала против идеи выступила страна, в столице которой расположены основные институты ЕС, — Бельгия. В королевстве (где, напомним, и зарегистрирован депозитарий Euroclear) утверждали, что не готовы почти в одиночку брать на себя ответственность за все негативные последствия общего решения.
Премьер-министр Барт де Вевер заявил, что Бельгия не намерена «утруждать себя безответственными рисками», и выставил своим европейским коллегам три жестких условия:
Распределение всех рисков. Де Вевер отметил, что штрафы за незаконную экспроприацию могут значительно превышать стоимость самих активов. Это прописано в двусторонних соглашениях, среди которых эксперты обращают особое внимание на подписанное еще в 1989 году между СССР, Бельгией и Люксембургом соглашение о защите инвестиций. Глава ВТБ Алексей Костин, например, грозил Европе «50 годами судебных разбирательств» в случае выдачи «репарационного кредита». При таком сценарии не одна лишь Бельгия, уверен Де Вевер, должна отвечать за принятое решение.
Ликвидность и защита от рисков. Де Вевер пояснял, что Euroclear должен иметь соответствующие средства, «если и когда они понадобятся». Возможно, отмечал он, компании придется вернуть деньги российскому Центральному банку в случае мирного соглашения между РФ и Украиной. А так как эти деньги уже будут потрачены на поддержку Киева, бремя возврата долга ляжет на Бельгию. Но сумма окажется слишком большой: для страны это будет означать банкротство. Кроме того, продолжал Де Вевер, Euroclear наверняка станет объектом российских контрмер, «финансовый ущерб от которых должен быть немедленно возмещен».
Честное распределение расходов. По мнению бельгийского премьера, все государства-члены ЕС, владеющие российскими активами, должны участвовать в этой схеме: «Средства должны запрашиваться пропорционально и в равных долях от всех заинтересованных учреждений на территории Европы, а в идеале и за ее пределами. Особенно в странах, входящих в коалицию желающих». Однако, например, Франция к этой идее сразу же отнеслась скептически.
В начале декабря в интервью франкоязычной газете La Libre Барт Де Вевер выступил со словами, которые нечасто говорят европейские лидеры (разве что за исключением премьера Венгрии Виктора Орбана). Бельгийский премьер подчеркнул, что поражение России и последующая нестабильность в ядерной державе «не были бы желательным сценарием». И задался вопросом, на который сам же и ответил: «Кто всерьез верит, что Россия проиграет в Украине? Убежденность в том, что Россия потерпит поражение в Украине, — это полная иллюзия и сказка». А значит, уверен Де Вевер, лежашие в Euroclear деньги в любом случае придется размораживать.
Решение о бессрочной блокировке российских активов бельгийцев не успокоило. Не устроили их и многочисленные переговоры с коллегами из Еврокомиссии и других стран ЕС. 16 декабря издание Politico со ссылкой на источники сообщило: страны ЕС предложили Бельгии комплекс гарантий — в частности, доступ к финансированию в необходимом объеме в случае судебных исков или других ответных мер со стороны России, а также поддержку со стороны ЕС независимо от финансовых обязательств отдельных членов объединения. Кроме того, предложение подразумевало обязательство всех стран ЕС одновременно расторгнуть свои двусторонние инвестиционные соглашения с Россией, «чтобы Бельгия не осталась в одиночестве перед лицом возможного гнева Москвы». Однако, по словам дипломатических источников Politico, для Бельгии «этого все равно было недостаточно»: представители страны на переговорах требовали «дополнительных гарантий того, что она не окажется лицом к лицу с непропорциональным риском».
Такое упрямство неприятно удивило большинство других участников переговоров, зато наверняка понравилось гражданам Бельгии: по данным опросов, лишь 22% из них поддерживают использование российских средств для «репарационного займа», в то время как 67% выступают против.
Они не одни
Накануне саммита Барт Де Вевер предупреждал, что попытки обойти возражения Бельгии дорого обойдутся Евросоюзу: правительство, например, может подать судебный иск.
И об этом говорил не только он. Виктор Орбан отмечал: если мнение Венгрии, выступающей против конфискации активов, не учтут, власти страны буквально на следующий день обратятся в суд ЕС. По мнению Орбана, Евросоюз играет с огнем: «Кажется, что это экономический вопрос, но это не так. Захват российских валютных резервов и последующее их использование для помощи стороне, воюющей с Россией, — это объявление войны».
«Мы понимаем, что вы правда хотите войну между Россией и Европой», — обращался в соцсети X глава венгерского МИДа Петер Сийярто к своему польскому коллеге Радославу Сикорскому. А через него — и ко всем остальным сторонникам «репарационного кредита».
В Будапеште не могли не заметить заявления, звучавшие из Москвы. Так, экс-президент, зампред Совбеза РФ Дмитрий Медведев грозил «взбешенному Евросоюзу» войной, называя выдачу «репарационного кредита» «особого рода casus belli».
От Венгрии никакой иной позиции ждать не приходилось. Между тем, против использования российских активов выступила не только она. Как отмечал на этой неделе портал Euractiv, планы Еврокомиссии пришлись не по нраву также Словакии, Италии, Болгарии, Мальте и Чехии. „
По их мнению, прямое изъятие активов грозило бы подрывом доверия к финансовой системе ЕС и серьезными юридическими последствиями.
Угрозы реальные и мнимые
Об угрозах для финансовой системы предупреждала, среди прочих, и гендиректор Euroclear Валери Урбен. В письме, адресованном Урсуле фон дер Ляйен и Антониу Коште, утверждалось: «репарационный кредит» нанесет ущерб инвестиционному климату на континенте, «поскольку инвесторы, особенно суверенные инвестиционные фонды и центральные банки», воспримут ее «как эквивалент конфискации резервов центральных банков, подрывающий верховенство закона». Как сообщало в прошлом году агентство Bloomberg, некоторые правительства, например, Саудовской Аравии, пригрозили ЕС изъятием своих средств в случае использования российских активов.
Впрочем, эксперт Совета по международным отношениям (CFR; Вашингтон) Брэд Сетсер утверждает, что арабские государства Персидского залива — единственные, кто теоретически мог бы решить снизить санкционные риски, выведя резервы из валют стран G7. По подсчетам эксперта, примерно три четверти мировых резервов принадлежит либо самим странам G7, либо странам, гораздо более тесно связанным с G7, чем с Россией или скажем, Китаем. Кроме того, напоминает Брэд Сетсер, нет никаких доказательств того, что заморозка российских резервов в 2022 году оказала существенное негативное влияние на позиции евро на мировой арене. И в этот раз, уверен он, кризиса удастся избежать.
«Реальный риск для евро заключается в том, что Россия выиграет эту войну, а Украина будет вынуждена капитулировать», — развивал эту мысль британский политический обозреватель Хьюго Диксон, который впервые выступил с идеей «репарационного кредита» для Украины еще два года назад. Он также критиковал аргумент Де Вевера о том, что кредит может поставить под угрозу перспективы мирного урегулирования. „
Напротив, по словам Диксона, получение средств станет для Москвы сигналом о том, что Европа намерена поддерживать Украину в долгосрочной перспективе, и это укрепит позиции Киева за столом переговоров.
Впрочем, юридических последствий в любом случае стоит ожидать. Москва уже сейчас проявляет готовность действовать — в меру своих возможностей. Банк России пообещал «безусловное оспаривание» любых действий, которые приведут к несогласованному использованию российских активов, «во всех доступных компетентных органах» — с последующим «приведением в исполнение судебных актов на территории государств-членов ООН». Кроме того, Центральный банк анонсировал иск в Арбитражный суд Москвы к Euroclear «о взыскании причиненных убытков».
Де-факто же более значимой может стать другая мера — о зеркальном использовании западных активов, замороженных на счетах в РФ после февраля 2022 года. Как и в случае с российскими деньгами в Euroclear, похожие счета в России аккумулируют купонные выплаты, погашения облигаций и дивиденды, причитающиеся западным инвесторам, но недоступные им.
Министр финансов РФ Антон Силуанов утверждал, что западных денег на российских счетах не меньше, чем российских — за рубежом. Александр Коляндр из CEPA, тем временем, писал, что на российских счетах заблокировано — «по очень грубой оценке» — «что-то вроде 20–24 млрд долларов», принадлежащих западному бизнесу. «И нет сомнений, что эти средства подтолкнули его к тихому лоббированию против изъятия российских активов», — добавлял эксперт.
Вряд ли именно этот фактор сыграл ключевую роль в формировании группы противников «репарационного кредита», но факт остается фактом: переубедить Бельгию, Венгрию и еще несколько государств оказалось непросто. Угроза того, что предрождественский саммит выльется в ссору — публичную или за закрытыми дверями — 27 членов большой европейской семьи, оказалась вполне реальной.

Украинские беспилотники в ночь на 18 декабря атаковали Ростовскую область. Под удар попали Ростов-на-Дону, Батайск и Таганрог, сообщил губернатор региона Юрий Слюсарь.
По его словам, в ростовском порту из-за атаки загорелось грузовое судно. Два находившихся на борту члена экипажа погибли, еще три — получили ранения. Площадь пожара составила 20 квадратных метров, он уже потушен.
По данным украинского OSINT-проекта Exilenova+, речь идет о сухогрузе «Валерий Горчаков», который был переделан в нефтяной танкер. Данные сервиса MarineTraffic подтверждают, что судно находилось у терминала по перевалке нефтепродуктов. О разливе нефти в порту не сообщается.
Помимо этого, под удар попала многоэтажная новостройка в западной части Ростова-на-Дону. Никто не пострадал, отметил Слюсарь. Как установила Astra по кадрам с места происшествия, повреждения получил дом по адресу улице Малиновского, 33/1. Рядом с ним находится городское управление МВД.
В городе-спутнике Ростова-на-Дону Батайске из-за ночной атаки пострадали семь человек, рассказал Слюсарь. По его словам, троих раненых госпитализировали, один из них в итоге погиб. Astra установила, что в Батайске загорелся частный дом по адресу улица 1-й Пятилетки, 37А. Рядом находится электрическая подстанция.
Губернатор Ростовской области также упомянул об атаке беспилотников на Таганрог, но не привел подробности.
Минобороны России отчиталосьо сбитии 77 украинских беспилотников за ночь. По данным ведомства, над Ростовской областью были уничтожены три дрона.

Госдума во втором и третьем чтении приняла закон о внедрении электронных студенческих билетов и зачетных книжек. Они будут доступны по QR-коду на «Госуслугах» и через мессенджер Max. Об этом пишет «Коммерсант».
Данные о студенческих билетах и зачетных книжках будут передаваться вузами в федеральную информационную систему. Студенты и аспиранты смогут получать эти сведения через электронные базы своего учебного заведения, на «Госуслугах», а также через мессенджер Max.
Как отмечает РБК, по личному заявлению обучающегося сохранится возможность оформить студбилеты и зачетки в бумажном виде.
Исключения также сделают для обучающихся в образовательных организациях, которые готовят военных и полицейских — для них тоже сохраняется бумажный формат.

Парламент Грузии утвердил поправки в избирательный кодекс, согласно которым голосовать на общенациональных выборах смогут только граждане, находящиеся внутри страны. Об этом сообщило агентство «Интерфакс».
Один из авторов поправок, председатель парламентского комитета по правовым вопросам и член фракции правящей партии «Грузинская мечта» Арчил Гордуладзе сказал журналистам, что запланированные на 2028 год парламентские выборы пройдут только на территории Грузии, а за пределами страны избирательных участков не будет.
«Граждане Грузии, временно проживающие за рубежом, смогут проголосовать в назначенный день, вернувшись на родину. Все утверждения оппозиции, что новыми поправками якобы представители грузинской диаспоры в других странах лишаются права участия в выборах, являются спекуляциями», — сказал Гордуладзе.
По его словам, запрет на голосование из-за рубежа связан с необходимостью «предотвратить внешнее вмешательство» в выбор грузинских избирателей, находящихся за рубежом.
Ранее в «Грузинской мечте» заявили, что граждане страны за рубежом могут сделать неверный выбор, попав под влияние «деструктивной силы» и не получая объективной информации о ситуации в стране. В правящей партии предложили желающим проголосовать прилетать на родину для участия в выборах, напомнило издание «Новости-Грузия».
Считается, что за границей в настоящее время проживает от миллиона до полутора миллионов граждан Грузии. Именно грузины, живущие на Западе, присылают на родину больше всего денег и реже всего голосуют за «Грузинскую мечту» на выборах.

В 2026 году Минцифры намерено создать единую базу уникальный номеров мобильных устройств (IMEI). Об этом заявил замглавы министерства Дмитрий Угнивенко.
«В случае, если мы создадим эту базу и привяжем их к конкретным номерам, мы точно можем тогда идентифицировать, что сим-карта не находится в БПЛА, и тогда, будем надеяться, что, может быть, слегка отпустит этот режим блокировок [мобильного интернета]. Потому что это уже более точечная привязка», — сказал чиновник.
Разработать единую базу кодов IMEI еще в 2022 году предлагали в ФСБ. Там заявляли, что это повысит «эффективность проведения оперативно-разыскных мероприятий».
IMEI (International Mobile Equipment Identity) — это уникальный 15-значный номер, который присваивается каждому мобильному устройству (мобильному телефону, планшету и т.д.) и необходим для его идентификации.

16 декабря Госдума приняла законопроект, обязывающий управляющие компании перевести общение с жильцами в единый сервис, что означает перенос домовых чатов в мессенджер Max. Это первый случай, когда его использование становится обязательным по закону. Новые нормы коснутся всех регионов, кроме Москвы. Как это отразится на россиянах и чем такую инициативу оправдывают власти — в материале «Новой-Европа».
Согласно новому закону, управляющие компании и другие службы, работающие с многоквартирными домами, обязаны общаться с жильцами через «многофункциональный сервис обмена информацией».
Изменения вносят в Жилищный кодекс РФ и Закон «О статусе столицы РФ». Как именно будет устроено такое общение, определит Минстрой. Положение вступит в силу сразу же, с момента опубликования закона.
Изменения внесли в старый законопроект, который вообще никак не относится к мессенджеру Max: изначально он только утверждал права председателя многоквартирных домов. Поправки о домовых чатах появились ко второму чтению, отметила журналистка Фарида Рустамова. Известно об этом стало только за день до принятия документа, 15 декабря. „
Рустамова отметила, что это «традиционная для депутатов схема», когда нужно принять «что-то срочное или непопулярное».
При чем тут Max?
«Многофункциональный сервис обмена информацией», созданный по Федеральному закону 24 июня, — это и есть «национальный мессенджер», который власти развивают на платформе Max от интернет-холдинга VK.
Таким образом, Госдума обязала перевести домовые чаты управляющих компаний именно в Max. Однако в законе это не прописано явно — указано только, что взаимодействие должно осуществляться через создаваемый сервис.
Это коснется всех регионов?
Нет, в законе прописано исключение для Москвы. Организации, работающие в столице, могут, но не обязаны переводить домовые чаты в Мах, следует из дополнительных поправок в закон «О статусе столицы».
Также им допускается использовать региональные информационные системы. В Москве уже применяют для общения между УК и жильцами государственную платформу «Электронный дом» на базе mos.ru.
Загонят ли людей в домовые чаты в Max?
Нет. Закон не обязывает жителей устанавливать какой-либо мессенджер — по крайней мере, пока. Он обязывает организации (УК, ТСЖ, ресурсоснабжающие компании) обеспечить взаимодействие через единый сервис.
Кроме того, как отметили в «ОВД-Инфо», новый закон не отменяет других способов информирования, прописанных в Жилищном кодексе. Так, согласно закону, управляющая компания обязана размещать сведения для собственников в первую очередь на портале Государственной-информационной системы ЖКХ, а также на официальном сайте и стендах. Также должно быть доступно информирование через почту и по запросу.
А насколько перевод всех в Max вообще законен?
Этот законопроект — первый случай, когда российские власти на законодательном уровне обязывают использовать Max в каких-либо целях.
Однако, согласно документу, пользоваться Max обязаны только управляющие компании, подрядчики и операторы. Для жильцов — собственников и арендаторов — такого требования нет, отмечает в разговоре с «Новой-Европа» Валерия Ветошкина, адвокат, сотрудничающий с «ОВД-Инфо».
— Для жителей принуждения быть не может. У собственников и арендаторов нет обязанности регистрироваться в Max или вести переписку через него. Домовые чаты для жителей остаются добровольными, а мессенджеры — не юридически значимым каналом связи, — подчеркивает адвокат.
Право выбирать, как связываться с УК, остается, обращает внимание Ветошкина. Например – через портал ГИС ЖКХ, письменные заявления, электронную почту или даже другие мессенджеры или чаты (если они есть). „
— Но любые попытки отказать жителю в коммуникации или услуге под предлогом «пишите только в Max» будут незаконными, — подытожила собеседница «Новой-Европа».
Чем новый закон оправдывают власти?
Новая система призвана устранить «главную проблему», из-за которой сейчас «сложно удаленно проводить общие собрания собственников», — это «идентификация участников», заявил «РИА Новости» первый зампред думского комитета по ЖКХ Владимир Кошелев. По его словам, применение иностранных мессенджеров создает угрозу «завладения данными», в том числе персональными.
«Изменения позволят повысить уровень коммуникации между жителями МКД и управляющими организациями. Администраторы чатов должны будут ответственно, а не для галочки подойти к своей работе: оперативно и качественно реагировать на запросы жителей», — утверждает Кошелев.
А чем опасен Max?
Как не раз писала «Новая-Европа», к безопасности приложения есть множество вопросов. Так, Max запрашивает доступ практически ко всем функциям и данным устройства: геолокации, контактам, файлам, камере, микрофону, Bluetooth, уведомлениям, биометрии. Несмотря на то, что аналогичные данные собирают все крупные приложения, в случае Max они поступают напрямую российскому государству.
Кроме того, как предупреждали эксперты по кибербезопасности, со временем использование «национального мессенджера» может повлечь за собой дополнительные риски: утечки данных, злоупотребления со стороны чиновников и даже слежку.
А какие-то еще чаты переводят в госмессенджер?
Да, однако не на законодательном уровне. Как писала «Новая-Европа», с начала 2025/2026 учебного года во многих российских школах учеников и родителей заставляют общаться с учителями только в мессенджере Max. А отказ перейти туда оборачивается проблемами для семей школьников и для учителей. Принуждают общаться в Max и российских студентов колледжей и университетов. За отказ — грозят отчислением.
Однако это незаконно: даже министр просвещения Сергей Кравцов отмечал, что использование Max в образовательном процессе — рекомендация, а не требование.
Кроме того, как выяснила «Верстка», регистрироваться в «национальном мессенджере» вынуждают родственников пропавших на войне с Украиной российских военных — для опознания тел и обновления статуса результатов ДНК-экспертиз.

Руководство игровой платформы Roblox сообщило Роскомнадзору, что готово соблюдать российские законы для разблокировки сервиса. Об этом говорится в пресс-релизе РКН.
Регулятор заявил, что администрация платформы признала недостаток модерации и проблемы с безопасностью в чатах, а также заявила о готовности удалить «деструктивную и опасную информацию» и пресечь «преступные действия и коммуникации пользователей на платформе».
«Если это не только заявление, но и реальная готовность платформы изменить свое отношение к обеспечению безопасности детей в сети “Интернет”, то Роскомнадзор будет взаимодействовать с платформой, как и с любым другим сервисом, соблюдающим российское законодательство», — говорится в заявлении РКН.
В пресс-службе Roblox сказали ТАСС, что платформа готова временно отключить чаты для российских пользователей, чтобы у них снова появился доступ к игре.
Игровую платформу заблокировали на территории России в начале декабря. Формальным поводом стала пропаганда «экстремистских материалов и ЛГБТ», заявили в РКН.
По версии регулятора, в Roblox «в большом количестве» присутствует неподобающий контент, который «может негативно повлиять на духовно-нравственное развитие детей». Кроме того, в приложении несовершеннолетние подвергаются сексуальным домогательствам. По данным ведомства, случаи подобного противоправного поведения в отношении детей «уже давно носят не единичный характер как в США, так и в России».

Revolut заблокировал счета живущим в Европе россиянам из-за «завышенных ожиданий» европейских регуляторов и давления с их стороны. Об этом основатель банка Николай Сторонский заявил в интервью журналистке Елизавете Осетинской.
По его словам, «ожидания регуляторов» и практика могут быть «более жесткими», чем законодательство. Сторонский добавил, что это зависит и от «политических трендов».
«Мы делаем четко то, что говорит законодательство — это первый уровень. Второй уровень — еще есть какие-то ожидания регулятора. Ожидания регулятора могут быть гораздо более жесткими, чем само законодательство. Они зависят от политических трендов каких-то. В такие моменты мы вынуждены подчиняться тоже», — сказал он.
1 ноября онлайн-банк Revolut начал уведомлять своих клиентов из России, у которых отсутствует ВНЖ или гражданство Евросоюза, о закрытии счетов. Проблема затронула россиян с долгосрочными национальными визами (категория D), в том числе полученными по гуманитарным основаниям.
Вскоре банк разблокировал счета россиянам, которые смогли подтвердить наличие ВНЖ. Кроме того, как стало известно «Новой-Европа», некоторым пользователям, которые смогли подтвердить, что находятся в процессе получения ВНЖ, банк разблокировал часть функций.
Позже в Еврокомиссии заявили, что россиянам с долгосрочными визами, которые подали документы на получение или продление ВНЖ в Европе, не должны блокировать банковские счета. Ведомство готовит полноценное разъяснение по применению ограничений и «надеется, что сможет опубликовать его очень скоро».

Несколько близких к Рамзану Кадырову чеченцев легализовались в Германии по гуманитарным основаниям и начали заниматься бизнесом в области логистики, получив доступ к немецким инфраструктурным объектам, говорится в совместном расследовании The Insider и Der Spiegel.
Среди тех, кто получил статус беженства, а затем гражданство Германии — бывший «представитель Рамзана Кадырова в Европе» и чемпион Европы по смешанным единоборствам Тимур Дугазаев. Статус представителя носит неофициальный характер, однако он участвовал в разрешении конфликта между чеченской и арабской мафией.
Дугазаев летал в Чечню, а также встречал в Германии гостей из Чечни — например, командира чеченского СОБРа «Терек» и вице-премьера Чечни Абузайда Висмурадова, который организовывал пытки и убийства чеченских геев.
В 2020 году против Дугазаева и Кадырова ввели американские санкции за нарушение прав человека, однако это не привело к каким-либо проблемам для чеченского «представителя» в Германии. Тем не менее, он вернулся в Германию, а его место занял соратник Хусейн (Сайхан) Агаев, который также легализовался по гуманитарным основаниям, пишет The Insider.
Агаев представляет гамбургский клуб «Роланд», где тренируются и выступают множество других чеченцев. В участники таких клубов, как правило, работают в разного рода охранных структурах или участвуют в крышевании криминального бизнеса, пишет The Insider со ссылкой на источник в немецкой полиции.
Хусейн (Сайхан) Агаев возглавляет логистическую компанию RIM-Group, которая была создана в 2012 году. Компания имеет доступ к немецким портам и другим важным инфраструктурным объектам в Германии.
По данным источников The Insider в чеченской диаспоре, Агаев помогает найти работу чеченцам-эмигрантам в дружественных компаниях, зарабатывая тем самым дополнительный авторитет и лояльность.
«Репутация кадыровца, вдобавок связанного с преступными кругами, бросает тень на всех чеченцев в Европе», — отметил источник.

Четвертый год жизни в эмиграции — странная точка. Документы в порядке, аренда продлена, вы уже знакомы с соседями, не теряетесь из-за незнакомых продуктов в супермаркете, возможно, у вас уже есть любимый бар или кофейня. Давно нет российской банковской карты, закончился российский абонемент спортзал, а компания коллег или друзей, которые всего пару лет назад казались такими близкими, распалась. Адаптация вроде бы позади, но многие продолжают ощущать себя застрявшими между двумя мирами.
В миграционных исследованиях такое состояние порой описывают через старый антропологический термин «лиминальность», то есть пограничность. Еще в 1960–70-е годы антрополог Виктор Тёрнер писал о промежуточной фазе перехода: человек уже покинул свою прежнюю социальную роль, но еще не вошел в новую, то есть существует «между» мирами. Современные работы по миграции и беженцам перенесли эту идею на жизнь людей, чьи статусы и принадлежности надолго остаются неопределенными, от украинских беженцев до обладателей временных разрешений на проживание в Европе.
Для многих россиян, уехавших после 2022 года, эта лиминальность усиливается политикой и моральным выбором. „
Исследования новых российских миграций показывают: значительная часть «релокантов» не планирует возвращаться, видит страну происхождения как опасную и чужую, но при этом живет в юридической и социальной неопределенности.
Получается парадокс: «старый дом», с которым когда-то было легко себя связывать, теперь ощущается как источник угрозы, стыда или бессилия. А «новый дом» и юридически, и символически все еще не принимает до конца: иногда из-за статуса и документов, иногда из-за внутренних барьеров. Формально ты уже в другой стране, но психологически продолжаешь жить в подвешенном коридоре между «бывшим домом» и «еще не домом».
Как психологи описывают адаптацию мигрантов
Одна из самых известных теорий в миграционной психологии — модель аккультурации Джона Берри. Она исходит из двух простых вопросов: хочу ли я сохранять свою исходную культуру и хочу ли я становиться частью культуры страны, в которой теперь живу.
В зависимости от того, как человек отвечает на эти два вопроса, складываются четыре возможные стратегии адаптации:
Интеграция — я сохраняю свою культуру, но при этом активно осваиваю новую.Ассимиляция — я фактически отказываюсь от «старого» и стараюсь полностью стать «местным».Сепарация — я держусь за свое и почти не взаимодействую с культурой принимающей страны.Маргинализация — я не чувствую связи ни с прежней культурой, ни с новой.
Большой обзор исследований разных стран показывает: люди с интеграционной стратегией в среднем лучше чувствуют себя психологически, у них ниже показатели депрессии и тревоги и выше удовлетворенность жизнью. Наименее благополучны в среднем те, кто оказывается в состоянии маргинализации, то есть без ощущения принадлежности к какой-либо из сред.
Важно, что сама по себе «интеграция» не означает: «Я одинаково люблю обе страны и мне всё нравится». Скорее это про внутреннюю договоренность: у меня есть несколько культурных кодов, и я их сознательно соединяю.
Те, кто уехал из России после начала войны, часто не могут интегрироваться по классической схеме: сохранять «российскость» тяжело из-за ассоциации с войной и оторванности от России, а ассимилироваться сложно из-за языкового барьера, юридической неопределенности, скрытой или явной русофобии, недостаточного интереса, психологических сложностей и ограниченного доступа к политическому участию в стране проживания.
В результате многие застревают в том самом поле маргинализации: «я не хочу быть русским в политическом смысле, я теряю свою идентичность из-за оторванности от страны, но и стать «настоящим грузином/немцем/израильтянином» у меня нет ни инструментов, ни времени, ни внутренней готовности».
Бикультурная идентичность: почему одни спокойно живут «между», а другие нет
Современные работы спрашивают: как именно сосуществуют разные культурные части личности внутри одного человека? Для этого используют понятие bicultural identity integration (BII) — «уровень интеграции бикультурной идентичности».
Исследования показывают: когда человек переживает свои культуры как совместимые и дополняющие (высокий BII), он в среднем чувствует больше внутренней целостности, гибче переключается между контекстами и демонстрирует более высокие показатели субъективного благополучия. То есть устойчивое «я могу быть и тем, и этим» связано с лучшей эмоциональной саморегуляцией и меньшим уровнем стресса.
При низком BII картина обратная. Человек воспринимает свои культурные части как конфликтующие: «если я принимаю на себя новую идентичность, я как будто предаю свою русскую семью». „
Именно этот внутренний конфликт исследования связывают с более высоким уровнем внутренней напряженности, самокритики и ощущения «я везде немного притворяюсь».
При низком BII возрастает риск тревоги, депрессии, чувства внутреннего конфликта и изоляции.
Специфический случай «новых русских мигрантов»
То, что мы сейчас называем «релокантами», в академических текстах часто фигурирует как новое политизированное меньшинство: люди, уехавшие из России после полномасштабного вторжения в Украину, которые одновременно отделяются от «страны-агрессора» и пытаются встроиться в новые общества.
Исследования показывают несколько важных черт этой группы.
Мотив ухода часто описывается как этический и политический разрыв с государством. Ученые рассматривают пост-2022 эмиграцию из России как способ «вернуть суверенитет над собственным телом», то есть выйти из логики мобилизации и принуждения. У многих формируется новая диаспорная идентичность, которая строится вокруг антивоенной позиции и дистанции от официальной российской риторики, из-за этого, переехав, люди тянутся к «своим» — тем, кто разделяет их политические взгляды и выборы.
Часть работ фиксирует сильные эмоции стыда, вины и гнева у тех, кто идентифицирует себя с «группой агрессора» и при этом не разделяет ее действия. „
Статья Варвары Мухиной показывает, как у российских мигрантов, выступающих против войны, эти чувства становятся двигателем активизма, но и тяжелой нагрузкой, влияющей на психическое состояние.
Почему «четвертый год» так остро ощущается
В научных текстах хорошо описана последовательность фаз адаптации мигрантов. Исследования культурного шока и аккультурации показывают: первые месяцы и годы занимают бытовые задачи — язык, работа, жилье. Когда этот уровень относительно стабилизируется, начинается более глубокая фаза — переоценка идентичности и смысла, вопросы: «кто я теперь?» и «где мое место?». Это соответствует классическим моделям адаптации, где после периода шока и активной борьбы с обстоятельствами наступает фаза рефлексии и перестройки образа себя.
У тех, кто уехал после 2022 года, эта точка часто приходится именно на третий-четвертый год: документы получены, безопасность есть, быт налажен, и вскрываются внутренние противоречия. «Старый дом» теперь воспринимается как морально или политически чужой, а новый ещё не стал своим из-за языка, статуса или отсутствия прочных социальных связей.
Таким образом, «четвертый год» для многих — это момент, когда бытовая адаптация завершена, а психологическая только начинается, и все подспудные вопросы идентичности выходят на поверхность.
К чему всё это приводит на уровне повседневной жизни
У людей, оказавшихся в ситуации фактической маргинализации (не чувствую себя ни частью страны происхождения, ни частью приемного общества), чаще фиксируются симптомы депрессии, тревоги, чувства бессмысленности, общее снижение удовлетворенности жизнью. Это закономерный результат отсутствия устойчивой психологической опоры в виде понятной принадлежности.
На уровне поведения это выражается в типичных сюжетах: невозможность строить долгосрочные планы (потому что непонятно, «где я вообще буду жить»), стопор в карьере (страх вкладываться в язык и квалификацию, если вдруг придется снова переезжать), сложности в отношениях (как строить семью там, где ты сам не до конца веришь, что останешься).
Есть ли из этого выход?
Научные тексты не предлагают волшебных рецептов, но довольно уверенно показывают, какие условия связаны с более благополучной адаптацией.
Первое — это выход из чисто диаспорного пузыря. „
Исследования показывают: лучше всего психологически чувствуют себя те, чьи связи не ограничиваются только «своими»: у них есть и русскоязычный круг, и реальные контакты с «местными» через работу, учебу, соседей, волонтерство.
Такие смешанные сети снижают ощущение маргинальности и дают больше точек опоры в новой стране.
Второе — осознанная работа с тем самым BII: признать, что у вас теперь действительно больше одной культурной принадлежности, и попробовать не выкидывать ни одну из них, а искать формы, в которых они могут сосуществовать.
И, наконец, отдельный пласт — это психотерапия и поддержка, где миграция и война не обесцениваются, а признаются центральными темами.
Право быть «в переходе»
Не стоит воспринимать кризис идентичности из-за жизни за границей как каприз или «неблагодарность». Это естественный результат нескольких факторов: разрыв с домом, недостаточная включенность в жизнь новой страны и внутренний конфликт между разными частями собственной культурной идентичности.
Осознать свою новую идентичность — это долгий процесс, и самый важный шаг здесь — признать свое «пограничное» состояние нормальным, позволить себе какое-то время быть «между», не считая это провалом.
Исследования показывают, что у многих со временем формируется новая, более цельная диаспорная или бикультурная идентичность — со своими связями, привычками и ритуалами. Это может занять годы, но когда человек перестаёт требовать от себя немедленного самоопределения и начинает собирать свою жизнь постепенно, это перестает быть кризисом и становится основой для новой устойчивости.

Непризнанная Приднестровская Молдавская Республика (ПМР) уже почти год живет в режиме энергокризиса и жесткой экономии. Это произошло после того, как Украина прекратила транзит через свою территорию российского газа, который 30 лет «бесплатно» поступал в регион и был основой выживания — и местной экономики, и пророссийского политического режима. NM рассказывает о том, что сейчас известно о состоянии энергетики и экономики в приднестровском регионе и приблизилась ли Молдова за этого год к реинтеграции страны.
Откуда газ?
Приднестровье — непризнанный пророссийский регион Молдовы на левом берегу Днестра — входит в очередной зимний сезон с нестабильной и непредсказуемой схемой поставок газа. Регион, который три десятилетия жил за счет фактически бесплатного российского газа, практически не сталкивался с перебоями и не экономил энергоресурсы, сейчас получает около 3 млн кубометров газа в сутки. Это намного меньше, чем ему было нужно в прошлые зимы, особенно с учетом сконцентрированной в регионе промышленности.
Газ в Приднестровье больше не поступает напрямую от «Газпрома». Формально это уже не российский, а европейский газ, который закупается на рынке ЕС и поставляется по сложной многоходовой схеме через молдавскую компанию Moldovagaz (национальный оператор, где контрольный пакет принадлежит «Газпрому»), приднестровского оператора Tiraspoltransgaz и венгерскую компанию MET Gas and Energy Marketing AG. При этом платит за него Россия — а Приднестровье формально получает его в кредит.
Ситуация остается шаткой. Как пояснил в начале недели врио главы Moldovagaz Вадим Чебан, нестабильность связана сразу с несколькими факторами: фрагментированными закупками — до трех партий газа в месяц — и проверками со стороны европейских банков тех компаний, через которые Россия оплачивает этот газ. „
«Газ, поставляемый на левый берег Днестра, не является российским — он закупается на рынке ЕС. Очевидно, что поставки нестабильны, поскольку в значительной степени зависят от платежей, осуществляемых через платежного агента
(компанию, назначенную Россией. — Прим. ред.), на основании соглашений, подписанных между Tiraspoltransgaz, Moldovagaz, платежным агентом и, соответственно, MET Gas and Energy Marketing AG», — сказал Вадим Чебан.
По его словам, сейчас газ закупают короткими «отрезками» — на 10–15 дней вперед.
«В течение месяца есть три периода поставок. И очень многое зависит от этих переводов и стоимости природного газа, а также от постоянного процесса проверки этих платежей корреспондентскими банками, которые в основном находятся либо в Швейцарии, либо в ЕС. Я не могу сказать, что поставки стабильны, потому что постоянно возникают определенные задержки, прежде всего по причине платежей», — уточнил врио главы Moldovagaz. Фактически это означает, что приднестровская экономика живет от одной партии газа до другой: каждый сбой платежей, любая задержка проверки в европейских банках сразу превращается в риск нового энергокризиса для всего региона.
Как лопнула «газовая сказка» Приднестровья
Кризис начался в 2025 году — после того, как «Газпром» прекратил поставки газа в Молдову. До войны в Украине Приднестровье практически никогда не испытывало проблем с газом: регион получал столько, сколько нужно, жители и предприятия платили символическую цену — около 1 лея за кубометр, а собранные деньги оставались у местных властей и расходовались внутри региона.
После вторжения России в Украину «Газпром» в 2022 году сократил поставки в Молдову с примерно 8 млн до 5,7 млн кубометров газа в сутки. По контракту Правобережье должно было получать около 1,2 млрд кубометров в год, а левый берег — около 2 млрд.
Кишинев решил направлять весь российский газ Приднестровью. Часть использовалась внутри региона, часть шла на Молдавскую ГРЭС, обеспечивавшую электроэнергией оба берега Днестра.
В 2024 году истек договор на транзит газа через Украину. Москва и Киев его не продлили, и поставки остановились. Хотя было известно заранее, что транзит закончится, ни Кишинев, ни Тирасполь не подготовились к этому вовремя. В итоге власти Приднестровья в спешке накопили около 13 млн кубометров газа и оборудовали часть медучреждений дизельными котельными.
Из-за доступности газа регион был почти полностью газифицирован, альтернативные виды отопления почти не применялись. С 1 января в сельской местности газ отключили полностью, в городах его оставили только для работы плит и приготовления еды. Все промышленные предприятия, работающие на газу, остановились. Энергоемкая Молдавская ГРЭС перешла на уголь.
Но и здесь возникла проблема: ГРЭС может работать только на антраците, основные месторождения которого — в Донбассе, где идут боевые действия. Запасы угля, ввезенные еще до 2014 года, оказались почти исчерпаны.
В соцсетях и СМИ сообщалось, что в этом году ГРЭС несколько раз переводили на угольный режим, но независимых подтверждений этому нет.
После прекращения поставок газа Кишинев предложил закупить топливо для региона на европейском рынке, но фактические власти Приднестровья отказались. 10 января приднестровский лидер Вадим Красносельский отправился в Москву, где заявил, что Россия предоставит региону газ как «гуманитарную помощь».
Вскоре стало известно, что молдавская компания Natural Gaz DC заключила контракт с «Тираспольтрансгазом». Совладелец Natural Gaz DC Аркадий Викол утверждал, что компания планирует закупать на европейских биржах 2–3 млн кубометров газа в сутки, а молдавский бюджет получит около 3 млн леев налогов в сутки.
Но Кишинев напомнил, что поставлять газ в регион по закону может только Moldovagaz. В итоге согласовали сложную схему: газ поставляет Moldovagaz, получает его от венгерской MET, а оплачивает дубайская компания. Сначала – JNX General Trading L.L.C., позже названия компаний неоднократно менялись. Приднестровье уверяет, что закупки ведутся за счет российского кредита, но его условия неизвестны.
Примечательно, что первыми поставки газа возобновили именно молдавские власти: в конце января благодаря помощи ЕС в €20 млн Кишинев начал закупать газ и направлять его на левый берег. Схема с MET и дубайскими посредниками заработала только 14 февраля.
Поставки газа сопровождались и политическими условиями Кишинева: освобождение нескольких политзаключенных, возобновление работы телеканала Moldova 1 в регионе, решение проблемы лицея в Рыбнице и демонтаж блокпостов, установленных в 2022 году.
Параллельно ЕС предложил пакет помощи в €60 млн, но с дополнительными условиями: демократизация, улучшение ситуации с правами человека и постепенное повышение тарифов для населения и промышленности (в последние годы газ в регионе был дешевле в разы — иногда в десятки раз).
В Тирасполе тему помощи ЕС почти не комментировали. Но в ноябре Красносельский резко высказался на встрече с послом Нидерландов Фредом Дуйном: „
«Как вы думаете, это помощь во благо или во вред? Я изначально заявил, что при таких кабальных условиях “помощь” не может быть принята»,
— сказал лидер региона.
Он предложил направить эти деньги на строительство очистных сооружений в Кишиневе и других городах — «потому что сточные воды попадают в Днестр».
3 млн кубометров газа в сутки — это существенно меньше прежнего объема: по расчетам, в зимний период региону требовалось около 3,7 млн кубометров только для внутренних нужд.
Весной в период потепления в городах начали резко снижать температуру в системах отопления — такого в регионе раньше не было.
Что происходит с экономикой региона?
После возобновления поставок газа Молдова отказалась закупать электроэнергию из Приднестровья. Об этом еще в январе говорил премьер Дорин Речан, а в ноябре подтвердил министр энергетики Дорин Жунгиетту.
Хотя Молдавская ГРЭС попала в список предквалификации на поставки электроэнергии для возмещения технологических потерь госпредприятия Moldelectrica (около2–2,5% потребления Молдовы. — NM), почти сразу стало ясно, что участвовать в тендере она не может.
Выработка электроэнергии — важнейшая статья экспорта Приднестровья. За первые 10 месяцев «экспорт топливно-энергетических товаров» на правый берег составил $173,6 млн — 28% всего экспорта региона.
Ограничения по газу повлияли и на остальные отрасли. В начале года в регионе не работала вся промышленность. После возобновления поставок газа местные СМИ неоднократно сообщали, что предприятия работают частично — из-за периодических сбоев оплаты газа дубайскими компаниями.
Из-за энергокризиса регион несколько раз вводил режим жесткой экономии: • на недели закрывались газовые заправки, • летом синхронно во всех городах отключали горячую воду «на профилактику», • периодически простаивали промышленные предприятия.
Экспорт из региона за 10 месяцев упал на 42%, до $359,8 млн.
По данным местного Госстата: • ВВП региона в первом полугодии сократился на 23,2%, • промышленное производство — на 32,8%, • инфляция за 10 месяцев — 13,9%.
Власти уже сокращают фонды и статьи расходов. В октябре предложили уменьшить доходы «республиканского, местного и консолидированного» бюджетов почти на 290 млн рублей. Под сокращение попали программы по здравоохранению, соцполитике, дорожный фонд, фонд капвложений.
Недавно обсуждалась даже экономия на уличном освещении.
Что будет дальше?
Оптимистичных прогнозов нет. Показатели бюджета на следующий год почти повторяют нынешние:
• доходы — 3,8 млрд рублей, • расходы — 6,5 млрд, • дефицит — около 40% (2,6 млрд рублей).
Глава местного Минфина Алена Рускевич предупредила, что финансирование ряда программ будет сокращено.
• Фонд капвложений сократится до 74,81 млн рублей. • Фонд поддержки молодежи — до 4,68 млн, новые сертификаты на субсидии для покупки жилья выдавать не будут. • Сократят финансирование нескольких программ здравоохранения. • Расходы дорожного фонда, наоборот, увеличат до 272,5 млн рублей — деньги пойдут на субсидии местным бюджетам и оплату электроэнергии уличного освещения. • Сохранится финансирование Фонда развития мелиоративного комплекса — 57,8 млн рублей.
Новый спикер местного парламента Татьяна Залевская заявила, что главная цель — сохранить «социально защищенные статьи»:
«Конечно же, все наши силы будут направлены на сохранение социально защищенных статей для населения. То есть выплат, пособий, заработной платы и пенсий».
Эксперт по энергетике Сергей Тофилат считает, что фактическим властям региона придется урезать расходы прежде всего на дороги, инфраструктуру, поддержку бизнеса и сельского хозяйства. „
«Сколько можно держаться на инфраструктуре, которой нет? […] Может быть сценарий примерно как в Кубе: население беднеет, люди уезжают, финансов всё меньше. И может быть так, что в любой момент бесплатный газ прекратится — и тогда гуманитарный кризис»,
— сказал он NM.
По его словам, пока Тирасполь не готов отказаться от поддержки Москвы, Кишинев мало что может сделать. «Лучше всего подготовить план по реинтеграции, согласовать бюджет и поддержку партнеров. И ждать момента, когда Москва откажется», — считает Тофилат.
Экономист IDIS Viitorul Вячеслав Ионицэ отмечает, что энергетика региона влияет сразу на три сферы: бюджет, экономику и социальную устойчивость.
«Почти две трети промышленности — это производство электроэнергии и металла. Это была их основная часть производства и основная статья экспорта. И энергетика, и газ, и металлы живут за счет газа. Поэтому отсутствие газа, первое, бьет по бюджету, второе — по экономике. Нет производства — нет зарплат, нет рабочих мест. Люди вынуждены уезжать», — объясняет он.
Ионицэ напоминает, что дешевые энергоресурсы сглаживали низкие зарплаты и инфляцию. Но этот фактор исчезает.
«Даже когда бизнес платил очень маленькие налоги по сравнению с правым берегом, когда у них был доступ к очень дешевым энергоресурсам, когда им дали доступ на правый берег и к экспорту, — несмотря на всё это, их экономика несостоятельна», — резюмировал эксперт.
При поддержке Медиасети

Президент США Дональд Трамп отдал приказ о полной морской блокаде всех подсанкционных нефтяных танкеров, следующих в Венесуэлу и из нее. Об этом лидер Белого дома написал в соцсети Truth Social.
По словам Трампа, сейчас Венесуэла «полностью окружена крупнейшей армадой, когда-либо собиравшейся в истории Южной Америки». И эта армада будет только расти, и «удар будет таким, какого они еще никогда не видели». Блокада будет продолжаться до тех пор, пока Венесуэла не вернет «все украденные у США нефть, землю и другие активы».
«Нелегитимный режим Мадуро использует нефть с этих украденных нефтяных месторождений для собственного финансирования, наркотерроризма, торговли людьми, убийств и похищений, — заявил Трамп.
Глава Белого дома также написал, что венесуэльский режим был признан «иностранной террористической организацией», но непонятно, что именно он имел в виду, отметило Associated Press. Как правило, страны, которых США обвиняют в финансировании насилия получают статус «государств — спонсоров терроризма». Но Венесуэлы в этом списке нет.
Правительство Венесуэлы в ответ обвинило Трампа в «нарушении международного права, принципа свободной торговли и принципа свободного судоходства» посредством «безрассудной и серьезной угрозы». В заявлении говорится, что президент США намерен «совершенно иррациональным образом» ввести «так называемую военно-морскую блокаду Венесуэлы» с целью присвоения богатств, принадлежащих стране.

Худощавый парень в полувоенной одежде с серьезным напряженным взглядом ждал меня возле оговоренного места встречи, единственного в Полтаве ресторана «Макдональдс». Станислав Панченко пробыл в русском плену невероятные шесть лет, шесть месяцев и 15 дней, ему вроде как можно простить любые вкусовые пристрастия. Но в «Макдональдс» его как раз совсем не тянуло: после голодных лет в российской колонии у него свои довольно сложные отношения с едой.
Переводить на русский Станислава сложно, он говорит на украинском, в плену на русский не перешел, почти семь лет оставаясь таким экзотическим узником «ДНР» в 32-й колонии города Макеевка.
Мы писали о Стасе год назад. Он, украинский военнопленный, досиживал шестой год в колонии без перспективы обмена, вместе с другими двенадцатью бойцами ВСУ.
15 августа 2025 года его обменяли — вместе с половиной военнопленных из 32-й колонии и частью гражданских заложников. Всех их держали там с глубоких, теперь туго вспоминаемых времен — «до СВО». Военные были реликтом другой придуманной россиянами аббревиатуры — «ДНР». Их брали с позиций как «языков», или они сами заезжали, заблудившись, без оружия на блокпосты пророссийских сил в ходе шаткого режима перемирия. В общем, попадали в плен самым причудливым образом.
Если сейчас Россия подчеркнуто не выполняет нормы Женевской конвенции по отношению к военнопленным и, как правило, не допускает к ним Международный Красный Крест (МКК), то для «ДНР» военнопленные были статусным явлением: присутствие отделения Красного Креста в Донецке было сродни наличию какого-никакого, а «международного признания». Допуск к военным узникам у МКК был, а наличия гражданских узников в «народной республике» они старательно не замечали.
При этом военнопленных в нарушение норм Женевской конвенции пытали и судили за то, что они военнослужащие, — по безумным обвинениям в «подготовке к нарушению конституции ДНР» или попытке изменения ее опять же конституционных «границ». Доказательствами в таких «судах», которые становились основой приговоров на сроки в 15–20 лет, были обычно военный билет, военная форма и признание солдата в том, что он проходил подготовку в стандартной армейской учебке, — о ее наличии «суду» обычно свидетельствовала страничка конкретной бригады ВСУ в Википедии.
С пленными еще записывали пропагандистские ролики, и Станислава сначала ненадолго объявили бойцом запрещенного в России полка «Азов».
По сценарию первого ролика он должен был рассказывать, как «азовцы» пьют водку, принимают наркотики и разбегаются с позиций, стреляя из автоматов вокруг. Второй сценарий уже «вернул» его в родную 58-ю бригаду, и солдат должен был рассказывать на незнакомом ему русском о подготовке ударов химическим оружием. В конце 2018-го — начале 2019 года это был такой оставшийся незамеченным в большом мире местный пропагандистский тренд.
— Первые дней шесть сильно били, а потом уже годами была рутина, скука, колония… — равнодушно роняет Стас о годах бессмысленного времени своей жизни. Ему 26 лет, он не встречался с девушкой, не создал семью, не видел больше семи лет мать и пропустил похороны старшего брата, тот героически погиб недалеко от Стаса, обороняя Авдеевку уже во время полномасштабного вторжения России. Станислав по новой учится жить, пробовать не тюремную еду, вставать не под гимн России. „
— Нас в госпиталь положили [после обмена], на реабилитацию, там, помню, купили мы мороженое — такое на палочке, облитое шоколадом, уже не помню, как оно вообще называется, — я попробовал, поел, никакого острого ощущения, просто вот что-то сладкое,
— равнодушно рассказывает Станислав.
Два месяца медицинской реабилитации сменила психиатрическая клиника в Полтаве. Как правило, с пленными, пережившими в русском плену пытки, работают после освобождения психологи и психиатры.
Стас практически местный — из села Попивка Миргородского района Полтавской области, учился в колледже в Полтаве, а в 2017 году, когда ему исполнилось восемнадцать, тут же в Санжаровке пошел в военкомат.
Я много общался с его мамой год назад, знал, что он учился на помощника машиниста электровоза, что занимался в Национальном корпусе, гражданском крыле полка «Азов», и набил на шее себе тату — цветок папоротника,
руну в виде восьмиконечного креста. Намучился он с ней в плену, но до сих пор уверен, что его татуировка — это сработавший «на жизнь» оберег.
Борщ в Полтаве
Чтобы поесть борщ в Полтаве, мы зашли в неприметное кафе у дороги, с раскладной деревянной книжкой перед входом: «Кормим военных бесплатно!» Я растерянно оглядываюсь — кафе украшено следами от отработанных гранатометных выстрелов, подписанными флагами, многочисленными шевронами украинских бригад — и понимаю, что за еду тут карточкой не расплатиться, а наличных у меня нет.
Хозяйка Валентина Ивановна («У меня маму так зовут», — тут же откликается Стас) успокаивает: «Ты же с военным зашел, наверняка не просто так?»
— Мы тут с первого дня войны военных кормим, у нас по 170 человек в день ели, рядом трохи жили хлопцы с 116-й бригады, на ротации сюда передохнуть приезжали, — рассказывает Валентина Ивановна. — А теперь мы к ним ездим, куда их пошлют, — и под Сумы, и под Покровск. Помогаем еще и 32-й бригаде, 80-й, 81-й и 5-й штурмовой — всем помогаем… Шьем одеяла синтепоновые хлопцам, очень хорошие, я вам покажу! Подушки делаем, вяжем носки, сетки маскировочные плетем, трусы шьем…
Кормят тут теперь проезжих военных и женщин, которые вяжут в промышленных масштабах маскировочные сети для армии. Стасу тут же дарят подушку и теплое одеяло — в госпиталь.
Дают нам, не спрашивая, борщ, картошку, кусок курицы и стакан компота, потом можно чай или кофе. Всё очень по-домашнему: Валентина Ивановна прерывает наш разговор, чтобы показать журналисту образцы изделий для фронта.
Панченко с видимым удовольствием принимает подарки. Он в госпитале слышал об этом кафе от товарищей, но не понимал, о чем идет речь, и в Полтаве еще очень плохо ориентируется: «Я вообще не вижу нового горизонта. Вот этих домов с картинами нарисованными (слова «мурал» он не знает), когда я в армию уходил, просто еще не было!» „
— Я тут учился на машиниста электровоза. Мама пихнула в училище, у меня уже война в голове была, — рассказывает Стас, которому во время оккупации Крыма было 15 лет.
— Я немного не доучился, возник конфликт с мастером по поводу дипломной работы — там двести листов, такой стос бумаги был, а он не верил, что я это всё написал! Мне уже всё равно было, положил на стол комиссии, сказал: «Пока!» — и поехал в военкомат.
Уже потом, после обмена, узнал, что читать мою работу не стали, а дали мне диплом в училище не помощника машиниста, а слесаря по ремонту подвижного состава.
— А как в 58-ю бригаду попал?
— С другом шел в военкомат в Новых Санжарах, он хотел в 72-ю бригаду, а меня туда не взяли — сказали, что 18 лет маловато совсем. Ну, я тут же в военкомате сказал, чтоб давали мне любую часть, куда не надо получать «отношение», возиться с бумагами.
До того я немного, годик, позанимался в Национальном корпусе, но в «Азов» не особо хотел идти. Хотел в армию и не хотел волокиты, хождения по кабинетам с бумагами, просто спросил сразу: «Куда можно?» — оказалось, что в 58-ю бригаду. И поехал я в учебку уже от них на целых четыре месяца, учился на БМП-2, и 27 ноября я уже поехал в Луганск. 4,5 месяца стояли мы под Луганском и столько же потом на Донецком направлении, неподалеку от 57-й колонии.
Теперь пожалел, что туда (в 58-ю) попал, не по-людски как-то они ко мне отнеслись: и маме не помогали, и сейчас меня признавать не хотят.
В плену «народной республики»
— А как ты в плен попал?
— Мы жили в блиндажах, и на пост идти надо было метров 400. Режим перемирия бывал моментами, но это было не стабильно. На боевом дежурстве мое место было при «Дашке» (ДШК — советский крупнокалиберный станковый пулемет, принятый на вооружение в 1939 году — Прим.ред.), дистанция до них была километра полтора-два, а внизу там еще хлопцы наши стояли, в Пивденном (окрестности Торецка. — Прим. авт.). Русаки на шахте стояли, да еще и у нас кое-где впереди позиции были. Но когда туман всё накрывал, все гуляли там, где кто хотел, совсем спокойно.
Я шел на пост ближе к десяти вечера: с полуночи было официально мое время дежурства — ну и всё! Очнулся я уже в каком-то подвале, меня потом наша контрразведка спрашивала, как меня тогда вырубили? Кто его знает, я что, это на видео снимал или меня кто снимал на видео? Было это 17 января 2019 года. Меня они расспрашивали недолго, когда узнали, что я просто солдат, сразу потеряли интерес и кинули обратно в подвал. Когда уже начало светать, 18 января подъехали какие-то дядьки в масках, пофотографировали меня, нашивки мои поснимали — обычные, сейчас уже толком и не помню какие: батальона нашего, пехоты… Балаклава им моя еще понравилась, шапка флисовая — они новые были, тоже забрали себе. Потом берцы с меня сняли, только что выданные, непромокаемые, по болотам хорошо ходить. Я, такой, разулся, поглядел на них: «Ну ладно…» „
Еще раз пофотографировали, обмотали скотчем меня, посадили в машину, и поехали мы дальше, бог его знает куда. Я ехал на заднем сидении между двух этих в балаклавах, один меня всё время бил по печени.
Удивительный — у него выговор точно был западенський, акцент характерный. Всё говорил, что он якобы со Львова.
Доехали, завели в здание, и там уже в какой-то маленькой комнатке толстый такой типок в маске снял с меня скотч с головы и шеи. Начал сдирать, руки у меня за спиной связаны, и тут он увидел тату на шее. И как начали они меня лупасить! Я им кричу: «Дядька, вы че гоните? Это не свастика, забейте в интернете, цивилизация на улице — уже так можно!»
— Когда ты себе набил это тату?
— Может, в конце 2016 года. Ну, пообщались с этим толстым дальше, кто у нас там есть, позывные командиров, фотки показывал, стопка целая бумаг у него была, распечатки наших смс. Спрашивает, например: «Кто такая Наташа и кто такой “Поп”, что он рассказывает, что ему в блиндаж мина влетела?» Я рассказываю, что не знаю никакую Наташу, а между тем «Поп» — это позывной нашего парня был. И он с этой Наташей там на месте познакомился, встречался, и я знаю точно, что он примерно это ей говорил, а мне тут это на листочках распечатанное под нос суют. Удивился я, бог его знает, как они это узнали? Это была больше прослушка. Даты, содержание разговоров, имен они не знали…
— Где тебя держали в плену?
— Поначалу месяц на гауптвахте. Уже 19 января, на второй день плена, приехал первый без маски — стопудово то россиянин был! Какой-то спецназовец, высокий, седой, поджарый. Бил меня, как хотел, выбивал, что ему было нужно. Такой у него выговор был русский, не местный.
Этот типочек пару часов меня подубасил, чего-то спрашивал, карту показал. Я там наши позиции должен был рисовать. Если не рисуешь, всё по новой: на полу валяешься, руки за спиной в наручниках, за наручники поднимают. Чего-то я там малевал, два пулемета вместо одного, такое абы шо…
И где-то утром уже, светало в окнах, когда он говорит, что сейчас придут люди, ты выучишь то, что они дадут, и где-то через час ты нам всё это расскажешь. А там на бумаге всё было на кацапцком — привезли эту бумагу журналист какой-то с Безсоновым (Даниил «Гудвин» Безсонов, пропагандист, на тот момент заместитель министра информации «ДНР». — Прим. авт.).
Этот Безсонов меня, можно сказать, немного спас. Он зашел, а я лежу на полу, руки за спиной скованы, и делают они мне «ласточку», поднимают за наручники. И он им так по-свойски говорит: «Вы чего гоните, он же молодой пацан, он и так, что надо будет, скажет!» Я очень удивился. Меня подняли, дали стульчик, я почитал бумагу, что они принесли, немного смеялся, издевался над ними — оно всё на русском и такое всё [нереалистичное]… Они били, кричали матюками, что пофиг на всё. Что есть, выучишь за час и будешь говорить в камеру. А если нет, то с тобой еще часик пообщаются, и ты всё равно всё выучишь.
Я час или два изучал этот листик, потом Безсонов себе на грудь его положил, стал передо мной, чтоб не бегал я глазами, мол, вот лист перед тобой, говоришь в направлении камеры… „
Тот первый раз мужчина-журналист видео снимал, потом следующие девушка какая-то приходила снимать. В первый раз больше часа записывали, там на видео видно, что склейки есть, монтировали они его.
Поснимали, тот в маске от меня отстал, бросили в камеру и только через два дня снова вывезли на съемки, к девушке-журналистке. Тут уже не было даже листочка, просто сказали, что говорить надо: что нам в бригаду якобы привезли ОЗК (общевойсковой защитный комплект, предназначался в советской армии для защиты от химического, биологического оружия и радиоактивного заражения. — Прим. авт.), и мы теперь будем использоваться как химические войска, только вот нам привезли не всю комплектацию... Я говорю: «Вы смеетесь? Я-то скажу, у меня выхода нет, я жить хочу, но это же [глупость]». Они мне говорят, что твое дело — текст произносить, а как это выглядит, то не твое дело, всё равно после обмена ничего тебе за это не будет. Еще и поправляли потом на записи, говорили, что еще надо добавить.
— А ты на украинском с ними говорил?
— Да. Весь плен. Честно говоря, со временем, ближе к концу 2020 года, уже появились какие-то контакты с конвойными, начали они рассказывать какие-то новости, почти «кенты», одним словом, стали.
— Что у конвойных происходило?
— Жопа! Особенно когда эта «СВО» началась — такими они недовольными стали! Вертухаи хотели хозяевами быть, но тут приехала Россия-матушка, и стали они говорить: «Что-то гнать нас стали, как собак!» Местное их начальство стали сажать, на войнушку отсылать. Не ждали они такого, очень недовольные были. А тут стали приезжать якуты всякие и даже на зоне становиться старшими. Стань со-участником «Новой газеты» Стань соучастником «Новой газеты», подпишись на рассылку и получай письма от редакции Подписаться
«Ну и кто теперь немцы?». «Суд» в Донецке, колония в Макеевке
— Суд свой помнишь?
— Был у меня суд, минут двадцать по видео, толком ничего не расслышал. Два дня где-то следствие шло — там всё быстро. Где-то в феврале меня повезли уже в изолятор (ИВС) и уже оттуда — к следователю: замотали меня скотчем опять, на голову пакет надели, бросили в багажник машины.
В комендатуру привезли, и там, пока ждешь очереди к следователю, тебя ставят на растяжку к стене: ноги тебе всё время подбивают, не дают ими опереться на стену, а головой в стену, наручники за спиной. Там автоматчики в масках охраняли, им было скучно, они игрались.
Следователь до вечера держал, говорил, по каким статьям заводит дело: что-то там за незаконный насильственный захват власти, незаконное обучение военному делу, незаконное ношение оружия. Очень смеялись с этого. Есть у меня где-то эта бумажка вместе с помилованием от Путина и бумага про то, что мне на десять лет запрещен въезд в Россию, — ну смешно же.
Потом через два дня где-то меня опять привезли туда в багажнике, положили перед носом стос бумаг и говорят: «Подписывай!» А я спрашиваю: «Я его читаю или нет?» Мне говорят, что нет, подписывай быстро каждый лист, и поедем обратно в изолятор.
Я подписал, и на следующий день повезли меня уже в СИЗО в Донецке. Месяцев восемь я там просидел. Там уже было полегче чуть: в камере было восемь человек, и все военные, половину в конце того года обменяли. Оттуда где-то в октябре 2019-го повели меня на суд, к экрану.
— Что тебе рассказывали на суде?
— А я не знаю, там был в комнате компьютер: на экране видно судью, с ним еще кто-то сидит, и кто-то за краем экрана — не показывают. И толком ничего не слышно, я только услышал в самом начале, что вроде мне дают 22 года.
Помогло то, что с военными сидел. Знал, что всем эту статью лепят и такие сроки немереные, но в итоге потом меняют.
Смеялись сильно с тех судов. Вернулся я в камеру, и Богдан Пантюшенко (украинский танкист, попал в плен во время боя в Донецке, в январе 2015 года — Прим. авт.) спрашивает, мол, что там? Ну, я рассказывал, что мало что понял, что вроде срок в 22 года, а позже пришел в камеру документ, мне в итоге дали 17 лет. Что-то там по совокупности сделали, кто их поймет с этими играми?
Парней старших уже с камеры забрали. И меня тоже забрали из СИЗО числа 19 декабря — постучали в камеру, говорят, чтоб собирался на этап.
Мы посмеялись: что сделаешь, этап! И автозаком повезли меня сначала в 97-ю, а потом уже группой из шести человек на нашу колонию, 32-ю. Мы сидели на карантине, пока других ребят в большой обмен готовили (29 декабря 2019 года состоялся последний «донецкий» большой обмен. — Прим. авт.), а потом нас перевели в барак.
Ну, как там было? Если сказать паскудно, то ничего ты этим не скажешь. „
К нам относились как к непонятно к кому — не как к военным, не как к политическим, не как к зекам. Моментами, когда им надо было, мы становились военнопленными, когда надо — зеками.
Последний только начальник колонии, которого поставили, как это «СВО» началось, ему было всё байдуже (безразлично — Прим.авт.), он так и говорил: «Мне пофиг, кто вы, военные не военные, шпионы не шпионы, вы для меня осужденные — у нас для вас есть наказания на каждый случай!»
В этом было что-то от справедливости местной: он не делал разницы между убийцей и военнопленным, гражданскими «шпионом» или «террористом».
А так вертухаи нас с самого начала «немцами» называли, и закончилось все этими же «немцами». Год-два прошел, русское вторжение началось, мы уже все друг друга знали с охраной. Мы уже могли посмеиваться в разговорах: «Ну и кто теперь из нас немцы? Вы ведете себя как немцы, нацисты не мы!» — очень они недовольны были всем. Хотя большинство из них вообще ко всему равнодушны — они хоть на Мадагаскаре тюрьму бы охраняли. Их заступает 25 людей, 15 из них в среднем безразличных ко всему. Говорят: «У нас тут дом, нам пофиг на Россию, республику эту народную, мы никуда не хотим уезжать!»
Потом начали приезжать россияне-вертухаи, человека четыре появилось — один из Кузбасса, а еще якуты…Эти якуты как из бомжарни какой-то приехали, им наша колония казалась такой — ни фига себе!
Мы над ними трохи издевались. Помню, вышел я и с местным на украинском, как обычно, говорю, и видно, что тип из Кузбасса ничего не понимает, а местному вертухаю это так приятно!
— Как была жизнь устроена в бараке?
— Мы вертухаям говорили, чтоб кино про американские тюрьмы посмотрели, — вот там им будет уровень. Это что-то типа одной на всех казармы, где все жили, две кухни, две комнаты для одежды, умывальник и туалет. Телевизор, конечно, работает.
— На работу водили?
— Через пару лет этого ожидания бесконечного [обмена] хлопцы уже сами начали искать, чем бы себя занять. Кто по пять, кто по четыре года отсидел, одни и те же лица нет сил видеть, искали, куда бы уйти. С годами стали позволять выходить из барака на работу — на кухню, кого на пилку бревен, кто электриком пошел, кто куда.
— Кормили вас как?
— Я попал в плен с весом в 72 кг, вышел оттуда в 59 кг, сейчас у меня уже 62 кг. Возможно, проблемы все эти с воинской моей частью, нервы сказываются, и вес не набираю. Столовую нашу в колонии называли заключенные «помазан», от слова «помои», я так понял. Давали каши и щи, супы еще какие-то. Я теперь досконально знаю, что такое «щи», — это такая вода с капустой, жесть просто. Такое для того, чтобы выжить, есть можно. Каша пшеничка, ячмень сухой — просто жесть. Ел, конечно. В казарме можно было заварить мивину (лапша быстрого приготовления. — Прим. ред.), бутерброд какой-то, чай, кофе — это всё.
— Я так понимаю, местным гражданским «шпионам» какую-то еду передавали…
— Спустя столько лет, сколько мы вместе отсидели, были какие-то уже отношения. Они могли идти на длительные свидания с мамами, моя мама могла позвонить чьей-то и попросить ее принести из еды что-нибудь.
«У вас собаки гавкают, кот боится». Обмен с питомцем
— Как выглядел ваш обмен?
— ФСБ дергала меня перед обменом. Ну там дежурное: «Будете, может, нам помогать, знаем, семья у вас есть». Я им говорю: «Хлопцы, мне десять лет осталось, как-нибудь уже досижу».
Кто только не приезжал к нам: и местное МГБ, и российское ФСБ приходило не раз — и до, и после начала вторжения. А за полгода до февраля 2022 года журналистка с «России-24» к нам приезжала и со мной записывала сюжет. Мы потом видели его, очень удивлялись: не вырезали мои слова, что считаю Россию оккупантом. Видать, им тоже иногда врагов показывать нужно.
Ночами в камеру заходили поначалу в масках. Даже не бить часто, а посмотреть на мою татуировку: «Нацист! Одна большая свастика и четыре маленьких!» „
Я им говорил поначалу, что такое «цветок папоротника», а через пару лет махнул уже рукой — говорите, что хотите, главное, чтоб вам нравилось, конченным. Хотя встречались и адекватные иногда.
Уже перед обменом, в Гомеле, повели в туалет, и там вертухаи в масках говорят: «Ты националист, скинхед?»
Я им говорю: «Конечно, скинхед! Видите, еще и лысый! У нас в Украине там все такие!» Пусть боятся — это, может, полезно.
Меняли меня так. Утром пришел конвойный, зачитал фамилии, как обычно, — снимает это всё на видео, как всегда, а ты выходишь из строя на свою фамилию и ждешь, пока пройдет перекличка и зафиксируют наличие всех заключенных. А потом он вдруг зачитывает еще один список и говорит, что у нас есть два часа на то, чтобы подмотать всё и свалить! Ну, разобраться со всем — что сдать, что раздать, что с собою взять. Подписывали мы обычные бумаги о том, что не имеем претензий к колонии. И в автозак пофамильно так же садиться надо было. А я же с котом!
— Откуда появился кот?
— Завхоз подарил, был такой зек-убийца, поставленный над нами, получается, старшим. «Кабина» была его кличка, имени я даже не помню. Водил нас на «помазан». И вот у него была кошка, я с ней игрался, гладил — она заскочила ко мне на кровать, а он тут заходит с таким маленьким кошенятком, недели две ему было тогда.
Я говорю: «Кабина, для чего он тебе?» А у меня до того был кот. В зоне были коты, но пришел приказ по «шмону» выкинуть их, и вертухаи тогда ходили и тех котов, которых смогли поймать, прятали в мешок и вывозили из зоны. Выкидывали где-то. Так пропал и мой прежний кот… «Босяк» его звали.
И я говорю, мол, для чего — снова прятать его, когда приказ новый придет? Отберут же. «Кабина» мне говорит: «Хочешь — забирай!» Ему за другого котенка пачку сигарет как раз какой-то хлопец принес.
Я котенка взял, с другом прятали его, ухаживали, на момент обмена ему уже второй год шел. Хотел оставить кота для души другу, а тот говорит, что тот ко мне бежит первым всегда. С товарищем мы раньше вместе работали — в библиотеке.
— Какие там книги были?
— Кацапские, советские — война только, Советский Союз, Сталин! (Смеется.) Было немного, штуки четыре таких (авторов) типа Дюма, но за ними очередь, и они были в соответствующем состоянии — 1968 года выпуска. Все украинские любые книги выкидывали еще до «СВО» — собрали в мешки, и не знаю, палили они их или что с ними делали потом.
Мы каждый день работали в библиотеке, пыль вытирали, складывали книжки по алфавиту — поэтому доступ был. А хлопцы раз в неделю на два часа, с 10 до 12, уже после начала этого «СВО», ввели такие порядки — можно было записаться заранее, и вертухай приходил, читал списки и выводил за «локалку» в библиотеку. Теннис настольный был, и каплычка (часовня) маленькая типа церкви еще была. Священник приходил какой-то. Смешные надписи там были: сначала украинской мовой, потом убрали это и начали писать что-то типа украинский патриархат РПЦ, потом уже чисто российская стала церквушка. Не ходил я туда. Да и нечасто батюшка там появлялся, за полгода мог пару раз объявиться и плюс еще на Пасху, на Рождество.
— А кота всё-таки как на волю вывез?
— Кота Мишко зовут. Когда говорить стали про обмен, наши пацаны в швейке (швейном цеху) пошили мне по-тихому специальную сумку для Мишка. „
Когда пришел день обмена, обратился я к заместителю начальника колонии: «Позвольте вывезти кота!» А он смеется: «Хоть всех отсюда вывози! Если выкинут его за пределами колонии, будет твоей проблемой, а отсюда я вывезти позволяю».
Ну, сунул я кота своего в сумку, и дальше всё, как обычно, — автозак. Дальше слышу шум, понимаю, самолет рядом, и пацаны выбегают каждые минуты две наружу — мы там слышим, что скотч завязывают, понимаем, что происходит. Приходит моя очередь, выбегаю, а там стоят четыре человека в масках, и я говорю: «У меня кот с собой!» — и смотрю на них. Слышу матюки, мол, голову опусти, куда ты смотришь?! Я им снова: «У меня кот с собой, а у вас собака гавкает! Кот боится!» Снова меня матюкать начали, спрашивать, на фига мне нужен тот кот, и руки за спиной жестче стягивают, шрам до сих пор, видите, от стяжки той остался. Скотчем глаза заматывают, и в последний момент один мне на руки связанные, на палец сзади, вешает эту сумку! Я думаю: «О, пойдет!»
Дальше нас заводят в самолет и садят жопой на метал, ноги расставляешь, и туда тебе следующего садят, все подсовываются поближе один к одному, чтоб не сильно шатало, — ну, я так думаю.
Я пытался как-то пальцем этим передвинуть кота поближе от спины к переду, чтоб снизу в щель в скотче может увидеть мешок этот. А там ходят уже — тех, кто шевелится, подгупуют (подталкивают — Прим. ред.) ногами со спины. Я всё-таки его подсунул, увидел, что он не шевелится, — может укачало?
Прилетели мы на какую-то базу, стали нас выводить, а там много наших военных уже, тоже завязанные. Как обычно они делают, отвели нас на два шага от сумок в сторону. И я смотрю на своего кота — смыкается (дышит ли — Прим. ред.) он или нет там, в сумке?
Идет один «мент» тамошний, с автоматом, конечно, я его спрашиваю: «Можно в сумку посмотреть? У меня там кот, живой кот!» Он спрашивает: «Зачем тебе кот? Ты что, дебил?» — удивился он, но сумку сам поднес. Я вижу, мой Мишко голову сразу сквозь отвор высунул. Ничего мне не сказали, но сумку рядом со мной оставили. Другие потом поглядеть на кота пленного даже подходили.
Дальше нас в другой самолет посадили, и полетели мы в Гомель, но уже на сидениях. По прилету нам говорят, мол, снимайте скотч, уже можно. Кот мой уже и облевался, и обоссался в том мешке…
Вышли с самолета, не понимаю, где мы там были, поля какие-то — и автобусы. Не пытался даже выяснить, куда нас потом везли, — куда-то к границе. Кот уже мой спокойно лежал на полу, не двигался. Приехали, и зашли наши дядьки уже, фамилии называют, и тех шестерых, кто очень долго в плену был, я там, Дьяченко, — нас посадили в скорые и, не дожидаясь обмена, повезли в госпиталь в Чернигов. Там нас мыли уже, и все очень удивились, что я смог кота вывезти. А что тут скажешь — повезло, получилось. Люди и там есть, встречаются на твоем пути иногда, но, видимо, боятся очень свои мысли вслух высказывать. Страшно им, к нам сесть за это всегда можно.
А мой кот сейчас в селе, у мамки живет.
— Узнает тебя?
— Да, мама сегодня звонила, говорит, мявчит, ищет тебя. Балованный стал такой за два месяца — раньше всё ел. Что было, то и ел.
Эпилог. «Девушка мне звонила много — из-за кота, наверное»
— Что дальше думаешь делать?
— Если б не Святой, то пошел бы и дальше служить. Брат Святослав под Авдеевкой погиб, на следующий день после дня рождения мамки. Нас пять сыновей у нее и дочка, Святой погиб, воевал в «Азове» и находился в 12 километрах от моей колонии, обидно. Еще один брат с 2014 года в армии, в 2014 повоевал, в 2017 на передке был, сейчас вот в Полтаве тут. Трое из пяти в армию пошли, один погиб, я в плену столько был. Говорил когда с контрразведкой нашей, сказал, что думаю, что наша семья пока долг отдала.
— Нет в душе желания мести?
— Хотелось бы. Но мама, боюсь, не вытянет. Святой для нее… Капитально она поменялась, только слышит что-то, видит его фото — сразу плачет.
Да и хочется чуть пожить. Мне 26 лет, из них больше шести лет в плену, столько пропустил. Девушку встретил, много очень звонили мне — из-за кота, наверное. Девушка меня тоже так нашла, сама написала — чем помочь? Может, смаколиков каких прислать? Ей 24, ничего не хочу больше про нее рассказывать, но всё серьезно у нас, надеюсь.
***
Станислав Панченко мучительно возвращается к жизни, что-то в ней уже понимает, что-то — нет. Рассказывает, как искал самостоятельно, без подсказок, возможность зайти через автоматические двери в модный новый автовокзал. Знает истории старых товарищей по тюрьме: у военнопленных украинских заработные платы идут на счет или семьям. У кого-то всё потрачено, кто-то уже сам от непривычки тратит на чепуху, а Стас — парень сельский, основательный, он знает, что должен выстроить свой собственный дом и быт. Знает, что здоровый мужчина, освобожденный на время от мобилизации, работу себе точно найдет где угодно. Везде толковых людей не хватает.
Вот только его 58-я бригада по одной ей ведомым причинам отказывается его признавать: все эти годы числили его в СЗЧ (самовольное оставление части), не обращая внимание на письма и жалобы мамы Стаса. Такие застарелые ошибки трудно отматывать обратно.
Но в Украине с этим полегче, служба военного омбудсмена случаем Станислава Панченко уже занимается.

Минцифры обсуждает возможность перевести СМС-уведомления от банков в мессенджер Max, сообщает «Коммерсант» со ссылкой на источники на телекомрынке.
По словам одного из источников, функция может быть запущена до конца года, однако не полноценно, поскольку «у Max пока нет прямого безопасного стыка с банками».
Ранее разработчик мессенджера — VK — обсуждал с операторами перевод всех банковских уведомлений в мессенджер, без возможности получения СМС, однако стороны так и не смогли договориться.
В ведомстве сообщили «Коммерсанту», что пока планов на перевод сервисных СМС в Max нет — банки при желании могут использовать мессенджер для обеспечения «дополнительной безопасности личных данных и финансов пользователей».
Один из источников журналистов сообщил, что возможность использования Max в качестве дополнительного канала информирования клиента может быть использована в рамках пакета законов по борьбе с мошенниками.
«Использование сервисной доставки сообщений через Max — запасной канал, оператор останется приоритетным каналом отправки сообщений, поскольку его правовые отношения с клиентом оформлены в рамках договора», — сказал он.
В начале декабря некоторые пользователи сообщили о проблемах при авторизации в «Госуслугах». Вместо использования кода из СМС им начали предлагать установить Max.